Academic Studies Press

This compelling family history spans from the 1890s to the 21st century, weaving personal stories into the broader fabric of German history to reveal a deeply moving account of survival, courage, and resilience. At the heart of this narrative is Paul Bernstein, a Jewish WWI veteran who was awarded for his bravery but ultimately perished in Auschwitz in 1944, and his wife, Johanna Moosdorf, a non-Jewish woman who fought tirelessly to protect their family. Their two half-Jewish children, Barbara and Thomas, born in the late 1930s, faced constant danger during WWII. Yet, thanks to Johanna’s courageous efforts and Nazi policies that treated half-Jews differently, the children survived the war.

With a powerful epilogue that reflects on Germany’s response to its Nazi past and its relevance to contemporary far-right movements, including those in the U.S., this book offers a timely perspective on history’s echoes in today’s world. This unforgettable story captures a family’s fight for survival amidst one of history’s darkest chapters, making it an essential read for anyone interested in personal stories of resistance and the enduring lessons of the past.

Siblings in Tolstoy and Dostoevsky is the first book about siblings in Russian literature. Combining close readings with diverse theoretical perspectives on kinship, attachment, and brotherhood, the book offers a new understanding of love, family, and the way these intimate topics constitute the core of Tolstoy and Dostoevsky’s philosophical and religious ideals in their major novels. Berman shows how these two great writers built upon their conceptions of the literal sibling bond—that is, intimacy without the dangers of Eros—to arrive at their ideals of universal brotherhood. In the nineteenth-century, between two major revolutions (French and Russian) where “brotherhood” was a central tenant and rallying cry, ideas about siblinghood and its expansive potential were not merely family concerns, but of social and political significance. Russia's more inclusive conception of family ties made possible an extension of intimate family ties to the spiritual unity of the human family. The book’s conclusion discusses other Russian and British family novelists, situating Tolstoy and Dostoevsky’s treatment of siblings in its literary context, and making Siblings in Tolstoy and Dostoevsky an important resource for scholars of the family novel.

RUS

В книге Анны А. Берман раскрывается значение братства в произведениях Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. В исследовательской литературе, посвященной их романам, психология отношений между героями изучалась преимущественно сквозь призму эротической любви у Толстого и конфликта поколений у Достоевского. Внимательно читая главные романы писателей, Берман показывает изображение отношений братьев и сестер как стабилизирующую силу, противостоящую и непредсказуемым, часто разрушительным проявлениям романтического влечения, и строгой патриархальной структуре поколений. Прослеживая творческую эволюцию каждого из писателей, в которой темы отношений внутри семьи постепенно замещаются размышлениями о всеобщем братстве, Берман доказывает, что оба автора приходят к схожему заключению: Толстой и Достоевский принимают братскую любовь как идеальную модель всех человеческих отношений.

This book, focusing on the history of religious and political thinking in early modern Russia, demonstrates that Russia’s path toward enlightenment began long before Peter the Great’s opening to the West. Examining a broad range of writings, G. M. Hamburg shows why Russia’s enlightenment constituted a precondition for the explosive emergence of nineteenth-century writers such as Fedor Dostoevsky and Vladimir Soloviev

RUS

В книге, посвященной истории российской религиозной и политической мысли Раннего Нового времени, автор показывает, что путь России к просвещению начался задолго до того, как Петр Великий распахнул окно в Европу. Исследуя широкий круг произведений, Г. М. Хэмбург помогает увидеть, каким образом российское просвещение послужило предпосылкой для расцвета таких писателей XIX века, как Федор Достоевский и Владимир Соловьев.

The project of repairing and healing a damaged earth has a long and fascinating past. Natural resource managers today call this pursuit restoration, renaturing or perhaps rewilding, but its main activities have taken many forms over the last century. The reader joins the great environmental thinker, George Perkins Marsh, to travel between North America and Europe for discovering many ways of undoing environmental wrongs. Russian readers will appreciate that Marsh’s greatest insight— that “man is everywhere a disturbing agent” — appeared in his Человек и природа (1866), shortly after the original English edition to begin motivating new environmental practices in their own vast landscapes.

RUS:

Проект по оздоровлению поврежденной земли имеет давнее и увлекательное прошлое. Этот процесс обычно называют рекультивацией или восстановлением, и он имеет множество разных форм. На страницах этой книги читатель месте с великим экологическим мыслителем Джорджем Перкинсом Маршем отправится в путешествие между Северной Америкой и Европой, чтобы открыть для себя множество способов исправления экологических ошибок. Российские читатели оценят, что величайшая мысль Марша — «человек является повсюду как разрушающий деятель» — была озвучена на русском языке в книге «Человек и природа» еще в 1866 году и послужила стимулом для выработки новых экологических практик в том числе и в России.

“A fitting conclusion to a well-researched and meticulously edited memoir translation.” — Kirkus Reviews

“You have to read this book… It’s not like anything you read before.” — Tablet Magazine

Set in Ukraine, Crimea, and Israel, this unique two-volume autobiography offers a fascinating, detailed picture of life in Tsarist Russia and Israel during the late 19th and early 20th centuries. Goldenshteyn (1848-1930), a traditional Jew who was orphaned as a young boy and became a shochet (kosher slaughterer) as a young man, is a master storyteller. Folksy, funny, streetwise, and self-confident, he is a keen observer of his surroundings. His accounts are vivid and readable, sometimes stunning in their intensity. 

The memoir is brimming with information. Goldenshteyn’s adventures shed light on communal life, persecution, family relationships, religious practices and beliefs, social classes, local politics, interactions between Jews and other religious communities, epidemics, poverty, competition for resources, migration, war, technology, modernity and secularization. In chronicling his own life, Goldenshteyn inadvertently tells a bigger story—the story of how a small, oppressed people, among other minority groups, struggled for survival in the massive Russian Empire and in the Land of Israel.

Volume two begins in 1873, when Goldenshteyn obtains his first position as a shochet in Slobodze, and it follows him to the Crimea, where he endures 34 years  of vicissitudes. In 1913, he fulfills a dream of immigrating to the Land of Israel, hoping to find tranquility in his old age. Instead, he is met with the turbulence of the First World War, as battles rage between the retreating Ottoman Turks and the advancing British forces.

Informed by research in Ukrainian, Israeli and American archives and personal interviews with the few surviving individuals who knew Goldenshteyn personally, The Shochet is a magnificent new contribution to Jewish and Eastern European history.

This book, focusing on the history of religious and political thinking in early modern Russia, demonstrates that Russia’s path toward enlightenment began long before Peter the Great’s opening to the West. Examining a broad range of writings, G. M. Hamburg shows why Russia’s enlightenment constituted a precondition for the explosive emergence of nineteenth-century writers such as Fedor Dostoevsky and Vladimir Soloviev

RUS

В книге, посвященной истории российской религиозной и политической мысли Раннего Нового времени, автор показывает, что путь России к просвещению начался задолго до того, как Петр Великий распахнул окно в Европу. Исследуя широкий круг произведений, Г. М. Хэмбург помогает увидеть, каким образом российское просвещение послужило предпосылкой для расцвета таких писателей XIX века, как Федор Достоевский и Владимир Соловьев.

ENG

RUS

В этой книге сравнивается культурная динамика японо-китайской и греко-римской литератур и исследуются способы, с помощью которых «молодые» культуры соотносятся со своими почтенными предшественниками. Как на писателей Рима и Японии влияло присутствие более древней, «эталонной» культуры, утонченностью которой они восхищались, стремясь при этом утвердить и свою собственную самобытность. Исследуя труды писателей от Сугавара-но Митидзанэ до Сэй Сёнагон, от Цицерона до Овидия и Марциана, Вибке Денеке демонстрирует поразительное сходство между тем, как ранние японские писатели писали свою собственную литературу с опорой на художественные достижения Китая, и тем, как латинские писатели использовали и оспаривали греческий опыт.

Translation’s Forgotten History investigates the meanings and functions that translation generated for modern national literatures during their formative period and reconsiders literature as part of a dynamic translational process of negotiating foreign values. By examining the triadic literary and cultural relations among Russia, Japan, and colonial Korea and revealing a shared sensibility and literary experience in East Asia (which referred to Russia as a significant other in the formation of its own modern literatures), this book highlights translation as a radical and ineradicable part—not merely a catalyst or complement—of the formation of modern national literature. Translation’s Forgotten History thus rethinks the way modern literature developed in Korea and East Asia. While national canons are founded on amnesia regarding their process of formation, framing literature from the beginning as a process rather than an entity allows a more complex and accurate understanding of national literature formation in East Asia and may also provide a model for world literature today.

RUS

Хекюн Чо исследует значения и функции, которые перевод придавал современным национальным литературам в период их становления, и переосмысливает литературу как часть динамичного переводческого процесса, направленного на усвоение иностранных ценностей. Исследуя триединство литературных и культурных связей между Россией, Японией и колониальной Кореей и выявляя общую восприимчивость и литературный опыт стран Восточной Азии (которые рассматривали Россию как значимого партнера в формировании своих собственных современных литератур), эта книга выделяет перевод как радикальную и неискоренимую составляющую, а не просто как инструмент, катализатор или дополнение формирования современной национальной литературы, переосмысливая путь развития современной литературы в Корее и Восточной Азии.

This book interrogates the relations between nostalgias of today and past utopias in the context of the space age of the 20th century and its cinematic representations in the USSR and in post-Soviet Russia. The author analyzes over 30 Soviet science fiction films, foregrounding their structures of utopia and their evolution over time, in order to trace both their transnational positionalities, transmedial resonance, and impact on post-Soviet Russian films about the space age.

RUS

В своей книге Наталия Майсова исследует связь между ностальгией сегодняшнего дня и утопиями прошлого в контексте космической эры XX века и ее репрезентации в кинофильмах СССР и постсоветской России. Автор анализирует более 30 советских научно-фантастических фильмов, выделяя их утопические структуры и эволюцию с течением времени, чтобы проследить их транснациональную значимость, медийный резонанс и влияние на постсоветские российские фильмы о космической эре.

The Russian intelligentsia is the historic phenomenon of an educated opposition, and it has provoked a substantial body of Russian and Western publications. This book focuses on the intelligentsia’s Myth, Mission, Metamorphosis as discovered in literature, journalism, and theater. The chapters define essential elements of the myth of the intelligentsia as a distinctive social group and a spiritual formation claiming high moral standards and expectations for the self and for society. Second, contributions explore how the intelligentsia sees its mission on various historical stages as inextricably linked with Russia’s (and the Soviet Union’s) cultural destiny, especially its literary and other artistic creations. Finally, the volume addresses the metamorphosis of the intelligentsia over centuries, as socio-political factors shaped its persistence and its perpetual transformation.

This volume presents a chronological biography of Alexander Pushkin, often held to be Russia’s national poet and writer. Lotman pays special attention to the development of Pushkin’s social and political thought throughout the poet’s life, painting a picture of the poet as having been deeply in tune with and even involved in the most pressing socio-political challenges of his age, such as the issue of constitutional monarchy and revolution through his association with various members of the Decembrist movement, the issue of serfdom, and his struggle for personal, creative, and financial freedom as a writer who was under constant public scrutiny and state surveillance. Lotman also fascinatingly describes the deliberate measures Pushkin undertook in his own life to shape the public’s perception of him, essentially treating his life and personal mythology as a work of art in itself. 

Zionism and Jewish Culture examines the history of Zionism from a new perspective, arguing that Zionism was not only a political project, but also a major cultural force in modern Jewish life. To understand the growth of this movement and its success in establishing a modern Jewish state, the book examines the cultural world of pre-state Zionist activists, offering an understanding of the basic ideological challenges they faced—challenges that Israel is still grappling with today. It asks, how did the early Zionists define the relationship between Israel and Jewish tradition? How did they envision the ideal balance between the Jewish people’s welfare and the Land of Israel? What was their view on Western versus Eastern principles in defining the state? And what was their vision for the future of the Jewish state? In exploring these topics, this book enables a deeper understanding of the forces that continue to shape Zionism and Israel today.

The term "Enlightenment" is frequently discussed – and abused - in public and scholarly discourses. At times, it is considered the most significant achievement of modernity. Alternatively, it is argued that the Enlightenment has failed, because it deified reason, was not enlightened itself, or has led to totalitarianism and genocide. This book examines distinct and legitimate conceptions of the Enlightenment: as an intercultural phenomenon of processes of rationalization; as a historical epoch concept; as "enlightenment of the intellect"; as enlightenment through science; as an emancipatory project; as enlightenment of reason. Individual chapters investigate epistemological approaches; the enlarged way of thinking, humor, and cynicism; the moral-philosophical foundations of the rule of law, tolerance, and human rights; the models of enlightened religiosity.

RUS

Термином «Просвещение» часто злоупотребляют в общественных и научных дискуссиях. Иногда этот концепт считают самым значительным достижением современности. В других же случаях утверждают, что Просвещение потерпело неудачу, поскольку оно, обожествляя разум, само не было просвещенным, что в перспективе привело к тоталитаризму и геноцидам. В книге рассматриваются различные концепции: Просвещение как межкультурный феномен процессов рационализации; Просвещение как понятие исторической эпохи; Просвещение как «просвещение интеллекта»; Просвещение в его научном срезе; Просвещение как эмансипаторный проект; Просвещение как «просвещение разума». Автор исследует эпистемологические подходы к изучению Просвещения, роль юмора и цинизма, морально-философские основания правового государства, толерантности и прав человека, а также модели просвещенной религиозности.

What was it like to work as a Jewish district attorney in provincial Soviet Ukraine in the post-Stalinist eras? What role did antisemitism and Holocaust memories play in solving and investigating the criminal cases? How does a detective’s mind work? The answers to these and many other fascinating questions are found in this book. Mikhail Goldis (1926-2020) worked as a detective and district attorney for 30 years in Ukraine and wrote his memoirs after immigrating to the US in 1993. Translated by Marat Grinberg, a prolific scholar of Russian and Jewish literature and cinema, the memoirs tell the rich and poignant story of Goldis’s life and what it took for a Jew to navigate and survive in the halls of Soviet power. 

In the early 1920s, Soviet writers and literary theorists were convinced that adventure fiction held the key to developing a new kind of narrative. The call for a "Russian Stevenson" (Lev Lunts) profoundly impacted the theory of prose and different notions of the literary hero. It also led theorists like Shklovsky to write dime novels and convinced writers of various backgrounds to explore Soviet topography in a new light, harnessing the synergies between imperialism and adventure. Despite the inherently anarchist nature of adventure and its bourgeois offspring, the magic of adventure found its way into socialist realism under different guises, demanding recognition and resisting neglect, especially in the case of socialist realist film.

This book offers a critical historical reconstruction of the early Soviet adventure craze and its lasting popularity in socialist realism. It also offers innovative theoretical propositions for a philological analysis of adventure fiction that arise from this unique historical context.

The essays collected in this book constitute a new contribution to our understanding of the originality and significance of Chekhov’s prose. A close textual analysis of his work is provided, and especially of previously neglected works—some long overdue for in-depth investigation—that Chekhov himself rightfully considered to be masterpieces. Analysis of both these and other previously analyzed works offers a new interpretation which contrasts with those offered by previous Chekhov scholars.  

Works examined include those dealing with Chekhov’s astonishingly accurate and artistic portrayal of a wide variety of illnesses—without the use of any medical terms. These works are shown to be not mere “clinical studies,” but genuine, impressive works of art. The author, who suffered half of his life from tuberculosis, effectively portrayed many characters afflicted with this disease which was incurable at the time. Many of these works reveal an indisputable symbiosis of the doctor and the artist. Chekhov maintained that “in Goethe the poet lived amicably side by side with the scientist”—a fitting description of him as well.

Doctors, the most frequently portrayed characters in Chekhov’s oeuvre are appropriately subjected to extensive analysis, as are the themes of fate and death and dying that figure so prominently in Chekhov’s work. Attention is accorded to imaginative fictional works dealing with philosophy and the theme of crime and punishment, as well as The Island of Sakhalin, a narrative of non-fictional sociological content.

More than just colorful clickbait or pragmatic city grids, maps are often deeply emotional tales: of political projects gone wrong, budding relationships that failed, and countries that vanished. In Map Men, Steven Seegel takes us through some of these historical dramas with a detailed look at the maps that made and unmade the world of East Central Europe.

RUS

Географические карты – это не просто яркие картинки или сухие топологические визуализации. Зачастую это глубоко эмоциональные истории: о неудачных политических проектах, не сложившихся отношениях и исчезнувших странах. В своей книге Стивен Сигел проводит нас через такие исторических драмы, подробно рассматривая карты, показывающие реальный и воображаемый мир Восточно-Центральной Европы на протяжении периода мировых войн и революций. В коллективной биографии пяти выдающихся географов 1870-1950 годов – Альбрехта Пенка, Эугениуша Ромера, Степана Рудницкого, Исайи Боумана и графа Паля Телеки – Сигел заново исследует эмоции, социальные связи и трагедии нескольких поколений людей, стоящих за этими влиятельными картами.

What does it mean to live in the modern world? How different is that world from those that preceded it, and when did we become modern? In Distant Strangers, James Vernon argues that the world was made modern not by revolution, industrialization, or the Enlightenment. Instead, he shows how in Britain, a place long held to be the crucible of modernity, a new and distinctly modern social condition emerged by the middle of the nineteenth century. Rapid and sustained population growth, combined with increasing mobility of people over greater distances and concentrations of people in cities, created a society of strangers. Vernon explores how individuals in modern societies adapted to live among strangers by forging more abstract and anonymous economic, social, and political relations, as well as by reanimating the local and the personal.

RUS

В книге «Далекие чужие» Джеймс Вернон утверждает, что мир стал современным не благодаря революции, индустриализации или Просвещению. Вместо этого он показывает, как в Великобритании к середине XIX века возникло новое, отчетливо современное социальное состояние. Быстрый и устойчивый рост населения в сочетании с растущей мобильностью людей и их концентрацией в городах создали общество чужаков. Вернон исследует, как люди в современных обществах приспосабливались к жизни среди чужих, формируя более абстрактные и анонимные экономические, социальные и политические отношения, а также возрождая локальное и личное.

Despite China's growing importance on the world stage, the nation remains often and easily misunderstood. The book traces the changes occurring in this powerful and ancient nation across time and space to provide a better understanding of present conditions. Beginning with China's diverse landscapes and environments, continuing through its formative history and tumultuous past, the authors show contemporary China as a product of both internal and external forces over time. The authors consider historical and current successes and difficulties, including economic, political, cultural, and environmental challenges, while placing China in its international context as a vital regional and global power.

RUS

Несмотря на очевидное и растущее значение Китая на мировой арене, эту страну легко понять неверно. Китай многообразен и противоречив, что наглядно демонстрирует представленный в данной книге обзор. Коллектив из четырех авторов отслеживает изменения, происходящие в могущественной и древней цивилизации, помещая Китай в международный контекст как огромную и активно развивающуюся страну, которая удовлетворяет потребности своих 1,4 миллиардов граждан, выступая при этом крупным региональным и глобальным игроком.

Up to its pillage by the Crusaders in 1204, Constantinople teemed with magnificent statues of emperors, pagan gods, and mythical beasts. Yet the significance of this wealth of public sculpture has hardly been acknowledged beyond late antiquity. In this book, Paroma Chatterjee offers a new perspective on the topic, arguing that pagan statues were an integral part of Byzantine visual culture. Examining the evidence in patriographies, chronicles, novels, and epigrams, she demonstrates that the statues were admired for three specific qualities - longevity, mimesis, and prophecy; attributes that rendered them outside of imperial control and endowed them with an enduring charisma sometimes rivaling that of holy icons. Chatterjee's interpretations refine our conceptions of imperial imagery, the Hippodrome, the Macedonian Renaissance, a corpus of secular objects, and Orthodox icons. Her book offers novel insights into Iconoclasm and proposes a more truncated trajectory of the holy icon in medieval Orthodoxy than has been previously acknowledged.

RUS

Вплоть до 1204 года, когда Константинополь был разграблен крестоносцами, этот город славился искусными статуями, посвященными образам императоров, языческих богов и мифических существ, однако значение этого скульптурного наследия долгое время не было оценено по достоинству. В этой книге профессор Парома Чаттерджи предлагает новый взгляд на эту тему: она доказывает, что языческие статуи являлись неотъемлемой частью византийской визуальной культуры, а также на примере хроник, эпиграмм и произведений художественной литературы показывает, что константинопольские статуи не только были долговечны и искусно выполнены, но и несли в себе пророческий потенциал. Книга профессора Чаттерджи дополняет существующий пласт литературы на тему византийского визуального искусства и предлагает новый взгляд на священные образы и их место в истории человечества.

This incisive intellectual history of Japanese social science from the 1890s to the present day considers the various forms of modernity that the processes of “development” or “rationalization” have engendered and the role social scientists have played in their emergence. Andrew E. Barshay argues that Japan, together with Germany and pre- revolutionary Russia, represented forms of “developmental alienation” from the Atlantic Rim symptomatic of late-emerging empires. Neither members nor colonies of the Atlantic Rim, these were independent national societies whose cultural self-image was inescapably marked by a sense of difference from the ostensibly advanced societies that provided the late-comers with the institutional models they sought to follow— or reject. Building on a historical overview of major Japanese trends, Barshay focuses on two of the most powerful streams of Japanese social science, one associated with Marxism, the other with Modernism (kindaishugi), whose most representative figure is the late Maruyama Masao. Demonstrating that a sense of developmental alienation shaped the thinking of social scientists in both streams, the author argues that they together provided Japanese social science—and indeed the wider society itself—with moments of shared self-understanding. The book ends with a question for others to answer: if the condition of developmental alienation in Japan has been resolved, what is the purpose and orientation of social science now?

RUS

В своей книге Эндрю Баршай представляет исторический обзор основных японских социологических тенденций с 1890-х годов до наших дней и рассматривает два наиболее мощных течения японской социальной науки. Одно из них связано с марксизмом, а другое — с модернизмом (киндайсюги). Демонстрируя, как чувство отчуждения японцев от стран Атлантического кольца формировало мышление социологов обоих течений, автор утверждает, что, несмотря на все различия, они придали японской социальной науке единство и общее самопонимание.

Jenna M. Gibbs explores the world of theatrical and related print production on both sides of the Atlantic in an age of remarkable political and social change. Her deeply researched study of working-class and middling entertainment covers the period of the American Revolution through the first half of the nineteenth century, examining controversies over the place of black people in the Anglo-American moral imagination. Taking a transatlantic and nearly century-long view, Performing the Temple of Liberty draws on a wide range of performed texts as well as ephemera―broadsides, ballads, and cartoons―and traces changes in white racial attitudes. The book will appeal to readers across disciplinary lines of history, literature, theater history, and culture studies. Scholars and students interested in slavery and abolition, British and American politics and culture, and Atlantic history will also take an interest in this provocative work.

RUS

Дженна Гиббс исследует мир театральной и связанной с ней печатной продукции по обе стороны Атлантики в период Американской революции и первой половины XIX века, рассматривая споры о месте темнокожих людей в англо-американском культурном пространстве. Гиббс задается вопросом, как популярные развлечения включали в себя и помогали определить концепции свободы и естественных прав и осознать зло рабства. Эта история оказывается нелестной ни для Соединенных Штатов, ни для Великобритании. Автор показывает, как британское изображение африканцев склонялось к сочувствию, но при этом отражало чувство расового и культурного превосходства. На американской сцене отношение к чернокожим свелось к принижающему, покровительственному представление, укоренившемуся как в блэкфейс-бурлеске, так и в идее «Свободы», персонифицированной в фигуре белой богини.

Performing Pain explores music’s relationships to trauma and grief by focusing upon the late 20 th century in Eastern Europe. The 1970s and 80s witnessed a cultural preoccupation with WWII and the Stalinist era. Journalists, historians, writers, artists, and filmmakers explored themes related to pain and memory, truth and history, morality and spirituality during glasnost and the years prior. Performing Pain considers how music by composers Alfred Schnittke, Galina Ustvolskaya, Arvo Pärt, and Henryk Górecki musically engage contemporary concerns regarding suffering through composition, performance, and reception. Drawing upon theories from psychology, sociology, and literary studies, this book demonstrates the ways in which people turn to music to make sense of trauma and loss.

RUS

В своей книге Мария Чизмич исследует отражение травмы в музыкальном искусстве Восточной Европы конца ХХ века. В 1970-80-е годы вопрос коллективной травмы, особенно связанной со Второй мировой войной и сталинской эпохой, стал темой для публичного обсуждения. Журналисты, историки, писатели, художники и кинематографисты неоднократно обращались к сюжетам боли и памяти, правды и истории, морали и духовности как во времена гласности, так и в предшествующие годы. Мария Чизмич рассматривает, как эти проблемы затрагивались в произведениях композиторов Альфреда Шнитке, Галины Уствольской, Арво Пярта и Хенрика Гурецкого. Опираясь на данные психологии и социологии, используя методы литературоведения и культурологии, автор показывает, как средствами музыки происходило осмысление исторических травмы и потери.

This book examines the relationship between the rabbinate and politics in religious Zionism during the early years of the State of Israel. What fundamental issues did the rabbis of the party face? Did all religious Zionist rabbis follow the same ideological line? Why did the relationship between rabbis and politicians experience ups and downs? And is there a chance for rabbis to have significant influence over religious Zionism in the future? Rabbinism and Politics in Religious Zionism seeks to answer these questions.

Arguably the most authoritative English translation of Poland’s great national poem.  

Sometimes called the “last epos in world literature,” Pan Tadeusz (first published in Paris in 1834) is a classic tale of romance, mystery, war, and patriotism set in the turbulent Napoleonic era. The old Polish-Lithuanian Commonwealth lies dismembered and erased from the political map of Europe by the great powers of Russia, Prussia, and Austria. A brief ray of hope rekindles national aspirations when Napoleon Bonaparte establishes the Grand Duchy of Warsaw by the terms of the Treaty of Tilsit (1807) and sets the stage for his invasion of Russia.

Building Bridges Among Abraham’s Children honors the extraordinary career of Professor Michael Berenbaum, a luminary in Holocaust studies, museum design, filmmaking, and interfaith dialogue. With contributions from renowned scholars and close friends, the short and highly readable essays in this collection delve into the core themes that have defined Professor Berenbaum’s work: biblical and postbiblical narratives, rabbinic thought and action, Jewish commitment to education, interreligious relations, and Holocaust remembrance. From his role in building the US Holocaust Memorial Museum to his pioneering work in preserving survivor testimonies through film, Professor Berenbaum’s influence is profound and multifaceted, and the compelling essays in this volume serve as a tribute to a scholar whose enduring legacy continues to make a global impact.

From Tiberias With Love is a journey to rediscovering the magic and mystery, the intimacy and depth of a lost moment in the history of a remarkably relevant conscious community in the Galilee that still has much to teach us. In the year 1777, a group of spiritual seekers from Eastern European set sail in search of a promised land, far away from the internal and external conflicts plaguing those souls seeking the infinite within this finite world. Some who set sail identified with the burgeoning Jewish spiritual renewal movement of Hasidism, while others seem to have just come along for the ride. Weathering challenges both socioeconomic and geographic, this emigrating group sought to establish a center for a burgeoning hasidic ethos that would radiate to the Diaspora from its renewed center in the Holy Land in Palestine. Tiberian Hasidism provides a model of an intensive contemplative life that is particularly appealing to contemporary spiritual seekers for many reasons, including: its deep focus on mystical theology; devotional practice; and the ecstasy of deep friendship rather than allegiance to an institutionalized religion. This volume focuses on the teachings of letters of love from Vitebsker and Kalisker in Tiberias to their disciples in Eastern Europe known as the Iggrot Qodesh, still so ripe for excavation, offering an authentic roadmap to future contemplative pathways ripe for our age.

This book investigates the hybrid, multiform nature of contemporary poetry with particular emphasis on recent Russian lyric and its translations into German and English. Poetry translation, thriving and obstinately open-ended, is not so much a defined process as a practice of ongoing transit across linguistic and national borders. The book’s innovative format invites contemporary poets into dialogue with literary translators, editors, publishers, and scholars; the conversations among their wide-ranging essays, poems, and exchanges both model and investigate the work of transcultural dialogue. As a kind of transition, poetry translation engages the composition and disintegration of forms, revises relations of producers to receivers, mixes and rethinks genres and media, translates itself as multilingual writing or language experiment. Multiple translations of a poem do not compete but interact, reshaping the putative gulf between source and target language. In the end this volume underscores the aesthetic productivity of poetry translation and the need to nurture it. A must-read for anyone interested in the dynamic interplay of poetry, language, and culture.

This book calls on educators to teach the whole child by including their faith as integral to their identity and offers suggestions for how to honor faith within a nurturing learning environment. Part One describes the concept of faith honoring as an extension of historical educational approaches and offers a framework for how to teach in ways that are faith-honoring. Part Two is a collection of personal essays reflecting on experiences of faith honoring and faith silencing.

A state's ability to maintain mandatory conscription and wage war rests on the idea that a "real man" is one who has served in the military. Yet masculinity has no inherent ties to militarism. The link between men and the military, argues Maya Eichler, must be produced and reproduced in order to fill the ranks, engage in combat, and mobilize the population behind war.
In the context of Russia's post-communist transition and the Chechen wars, men's militarization has been challenged and reinforced. Eichler uncovers the challenges by exploring widespread draft evasion and desertion, anti-draft and anti-war activism led by soldiers' mothers, and the general lack of popular support for the Chechen wars. However, the book also identifies channels through which militarized gender identities have been reproduced. Eichler's empirical and theoretical study of masculinities in international relations applies for the first time the concept of "militarized masculinity," developed by feminist IR scholars, to the case of Russia.

RUS

В этой книге подробно исследуется окончание Тихоокеанской войны в контексте международного положения. Тщательному анализу подвергнуты сложные взаимоотношения между тремя основными участниками конфликта: Соединенными Штатами, Советским Союзом и Японией. В книге автор показывает, что Сталин был активным участником драмы под названием «Капитуляция Японии», а вовсе не находился на второстепенных ролях, как ранее полагали историки. Также в ней дается более полная картина того, при каких обстоятельствах было принято решение об атомных бомбардировках Японии. Наконец, в этой книге описывается бурная деятельность, проводившаяся Сталиным между 15 августа, когда Япония согласилась на безоговорочную капитуляцию, и 5 сентября, когда завершилась операция советских войск на Курилах. Книга предназначена как историкам, так и всем интересующимся периодом Второй мировой войны и международными отношениями в целом.

Post-Soviet Power tells the story of the Russian electricity system and examines the politics of its transformation from a ministry to a market. Susanne A. Wengle shifts our focus away from what has been at the center of post-Soviet political economy - corruption and the lack of structural reforms - to draw attention to political struggles to establish a state with the ability to govern the economy. She highlights the importance of hands-on economic planning by authorities - post-Soviet developmentalism - and details the market mechanisms that have been created. This book argues that these observations urge us to think of economies and political authority as mutually constitutive, in Russia and beyond. Whereas political science often thinks of market arrangements resulting from political institutions, Russia's marketization demonstrates that political status is also produced by the market arrangements that actors create. Taking this reflexivity seriously suggests a view of economies and markets as constructed and contingent entities.

RUS

Книга рассказывает историю российской энергосистемы и исследует политические закономерности ее перестройки с бюрократических рельсов на рыночные. Сюзан Венгле переводит внимание читателя с того, что обычно попадало в фокус постсоветской политэкономии — коррупции и недостаточности структурных реформ — на политическую борьбу вокруг управления экономикой. Она подчеркивает важность того, как сильно власть была вовлечена в экономическое планирование, и рассматривает механизмы государственного вмешательства в строительство рынка. Книга предлагает нам смотреть на экономическую и политическую власти как взаимоуправляющие — как в России, так и за ее пределами. Если традиционно политология принимает за данность, что устройство рынка опирается на политические институты, в российском случае переход к рынку ознаменовался тем, что политические решения были производными от экономических договоренностей — при том, что экономику и рынок Венгле заставляет нас увидеть как исполненный случайностей и условностей конструкт.

Women and the LGBT (lesbian, gay, bisexual, and transgender) community in Russia and Turkey face pervasive discrimination. Only a small percentage dare to challenge their mistreatment in court. Facing domestic police and judges who often refuse to recognize discrimination, a tiny minority of activists have exhausted their domestic appeals and then turned to their last hope: the European Court of Human Rights (ECtHR). The ECtHR, located in Strasbourg, France, is widely regarded as the most effective international human rights court in existence. Russian citizens whose rights have been violated at home have brought tens of thousands of cases to the ECtHR in the last 20 years. But only one of these cases resulted in a finding of gender discrimination—and that case was brought by a man. By comparison, the Court has found gender discrimination more frequently in decisions on Turkish cases. Courting Gender Justice explores the obstacles that confront those who try to use domestic and international law to fight gender and sexual orientation discrimination in Russia and Turkey, and sheds light on the factors that make legal victories possible both at home and abroad. Based on interviews with human rights and feminist activists and lawyers in both countries, this engaging book grounds the law in the experiences of individual people fighting to defend their rights.

RUS

Коллектив авторов пристально рассматривает историю обращения российских и турецких женщин в Европейский суд по правам человека и выясняет, что, несмотря на десятки тысяч поданных за два десятилетия исков, победить в ЕСПЧ по делу о гендерной дискриминации оказывается очень сложно. Сравнительный анализ исков из Турции и России помогает выяснить, в каких случаях в таких делах оказывается все же возможно доказать факт нарушения своих прав. Накопленный массив информации позволяет также дать практические рекомендации тем, кто желает обратиться в международные инстанции в поисках справедливости.

Ancient China and Greece are two classical civilisations that have exerted far-reaching influence in numerous areas of human experience and are often invoked as the paradigms in East-West comparison. This book examines gender relations in the two ancient societies as reflected in convivial contexts such as family banquets, public festivals, and religious feasts. Two distinct patterns of interpersonal affinity and conflict emerge from the Chinese and Greek sources that show men and women organizing themselves and interacting with each other in social occasions intended for collective pursuit of pleasure. Through an analysis of the two different patterns, Yiqun Zhou illuminates the different socio-political mechanisms, value systems, and fabrics of human bonds in the two classical traditions. Her book will be important for readers who are interested in the comparative study of societies, gender studies, women's history, and the legacy of civilisations.

RUS

Древний Китай и Древняя Греция — две классические цивилизации, оказавшие существенное влияние на многие области человеческого опыта и часто упоминаемые в качестве парадигмы при сравнении «Восток — Запад». В данной книге упомянутые древние общества рассматриваются с точки зрения гендерных отношений, отражающихся в таких контекстах общения, как семейные пирше- ства, общественные праздники и религиозные празднества. В китайских и грече- ских источниках прослеживаются две различные модели межличностной близо- сти и конфликта, которые показывают, как мужчины и женщины самоорганизу- ются и взаимодействуют во время социальных мероприятий, предназначенных для получения коллективного удовольствия. Через анализ этих моделей Ицюнь Чжоу освещает различные социально-политические механизмы, системы ценностей и структуру человеческих связей в двух классических цивилизациях. Эта книга станет важным источником информации для тех, кто интересуется гендерными исследованиями, историей женщин, сравнительным анализом древних обществ и наследием цивилизаций.

Marta dreamed of an extraordinary life: she wanted to conquer the world, she wanted to write. But the Second World War and Holocaust destroyed everything. Marta's Notebooks tells the story of the one thing Marta wrote, decades after the war, when she was hospitalized in a psychiatric ward and suffering from deep depression. A close relationship developed between Marta and her psychiatrist, leading her to write her story: her poignant memoir, an intimate and historical document, is a testimony to a woman’s life and a place that was destroyed.

Marta’s Notebooks brings together three components: an authentic memoir written by Marta Wollner, a Holocaust survivor; a literary, fictive biography based on this diary; and an auto-fiction novella, the confession of her daughter reflecting on the profound impact of her mother’s trauma on her own life. Providing a unique approach to telling a survival story, Marta's Notebooks is a testament to the complex wounds trauma leaves behind.

The Destruction of Jewish Cemeteries in Poland offers a comprehensive examination of the history of Jewish cemeteries in Poland, shedding light on an overlooked aspect of Holocaust history. Beginning with the settlement of Jewish communities in Poland, the book covers the establishment and subsequent destruction of over 1,200 Jewish cemeteries within the country's present borders. Krzysztof Bielawski draws on meticulous research and firsthand experience to explore the complex dynamics behind the destruction, exposing the roles played by various actors. Through a detailed analysis of texts, iconographic sources, and archival materials, the book not only documents the destruction but also seeks to identify the perpetrators, challenging common misconceptions and offering a nuanced perspective on this dark chapter in history.

You may support the Foundation for the Preservation of Jewish Heritage, where the author works, at www.fodz.pl.

Marta dreamed of an extraordinary life: she wanted to conquer the world, she wanted to write. But the Second World War and Holocaust destroyed everything. Marta's Notebooks tells the story of the one thing Marta wrote, decades after the war, when she was hospitalized in a psychiatric ward and suffering from deep depression. A close relationship developed between Marta and her psychiatrist, leading her to write her story: her poignant memoir, an intimate and historical document, is a testimony to a woman’s life and a place that was destroyed.

Marta’s Notebooks brings together three components: an authentic memoir written by Marta Wollner, a Holocaust survivor; a literary, fictive biography based on this diary; and an auto-fiction novella, the confession of her daughter reflecting on the profound impact of her mother’s trauma on her own life. Providing a unique approach to telling a survival story, Marta's Notebooks is a testament to the complex wounds trauma leaves behind.

Arguably the most authoritative English translation of Poland’s great national poem.  

Sometimes called the “last epos in world literature,” Pan Tadeusz (first published in Paris in 1834) is a classic tale of romance, mystery, war, and patriotism set in the turbulent Napoleonic era. The old Polish-Lithuanian Commonwealth lies dismembered and erased from the political map of Europe by the great powers of Russia, Prussia, and Austria. A brief ray of hope rekindles national aspirations when Napoleon Bonaparte establishes the Grand Duchy of Warsaw by the terms of the Treaty of Tilsit (1807) and sets the stage for his invasion of Russia.

What was it like to work as a Jewish district attorney in provincial Soviet Ukraine in the post-Stalinist eras? What role did antisemitism and Holocaust memories play in solving and investigating the criminal cases? How does a detective’s mind work? The answers to these and many other fascinating questions are found in this book. Mikhail Goldis (1926-2020) worked as a detective and district attorney for 30 years in Ukraine and wrote his memoirs after immigrating to the US in 1993. Translated by Marat Grinberg, a prolific scholar of Russian and Jewish literature and cinema, the memoirs tell the rich and poignant story of Goldis’s life and what it took for a Jew to navigate and survive in the halls of Soviet power. 

Telling October examines the rich and accretive processes by which the new Soviet regime sought to construct the events of 1917 as a major revolutionary event, indeed a foundation event, for the new Communist state. As a "memory project," it sought to socialize generations of Soviet citizens into an understanding of "October" as just such a watershed event. Although by no means completely successful, these efforts still leave their traces today in modern Russia.

RUS

Книга Фредерика Корни посвящена анализу процессов, с помощью которых советский режим сделал Октябрьскую революцию 1917 года основополагающим событием для нового коммунистического государства. Этот «проект памяти» был сконструирован так, чтобы объединить поколения советских граждан в понимании Октября как точки эпохального перелома. Несмотря на далеко не полный успех, следы этих усилий и сегодня заметны в российском общественном сознании.

The Military Enlightenment brings to light a radically new narrative both on the Enlightenment and the French armed forces from Louis XIV to Napoleon. Christy Pichichero makes a striking discovery: the Geneva Conventions, post-traumatic stress disorder, the military "band of brothers," and soldierly heroism all found their antecedents in the eighteenth-century French armed forces. Readers of The Military Enlightenment will be startled to learn of the many ways in which French military officers, administrators, and medical personnel advanced ideas of human and political rights, military psychology, and social justice.

RUS

Книга Кристи Пичичеро предлагает радикально новый взгляд как на историю французских вооруженных сил от Людовика XIV до Наполеона, так и на Просвещение в целом. Автор находит в военной истории Франции данного периода истоки гораздо более поздних концептов и нарративов – от Женевской конвенции до посттравматического стрессового расстройства. По мнению Пичичеро, французские офицеры, военные администраторы и медицинский персонал уже в восемнадцатом веке развивали идеи прав человека и социальной справедливости, а также основы военной психологии.

Liberalism is a critically important topic in the contemporary world as liberal values and institutions are in retreat in countries where they seemed relatively secure. Lucidly written and accessible, this book offers an important yet neglected Russian aspect to the history of political liberalism. Vanessa Rampton examines Russian engagement with liberal ideas during Russia's long nineteenth century, focusing on the high point of Russian liberalism from 1900 to 1914. It was then that a self-consciously liberal movement took shape, followed by the founding of the country's first liberal (Constitutional-Democratic or Kadet) party in 1905. For a brief, revelatory period, some Russians - an eclectic group of academics, politicians and public figures - drew on liberal ideas of Western origin to articulate a distinctively Russian liberal philosophy, shape their country's political landscape, and were themselves partly responsible for the tragic experience of 1905.

RUS

Либерализм – критически значимая тема в современном мире, поскольку либеральные ценности и институты сдают позиции даже в тех странах, где им, казалось бы, ничего не угрожает. В своем исследовании Ванесса Рэмптон обращает внимание на важный российский сюжет в истории мирового политического либерализма. Автор рассматривает взаимодействие российской дореволюционной общественности с либеральными идеями, уделяя особое внимание их высшей точке – периоду с 1900 по 1914 год. Именно тогда в стране сформировалось полноценное либеральное движение, за которым последовало создание первой либеральной кадетской партии.

This book explores the connection between politics and theatre by looking at the works and lives of Shaw, Brecht, Sartre, and Ionesco, providing a cultural history detailing the changing role of political theatre in twentieth-century Europe.

RUS

В своей книге Марго Морган исследует связь между политикой и театром, рассматривая творчество и биографии Бернарда Шоу, Бертольта Брехта, Жан-Поля Сартра и Эжена Ионеско, и представляет вниманию читателей историю культуры, подробно описывающую, как менялась роль политического театра в Европе ХХ века.

In the early twentieth century, Baptists were the fastest-growing non-Orthodox religious group among Russians and Ukrainians. Heather J. Coleman traces the development of Baptist evangelical communities through a period of rapid industrialization, war, and revolution, when Russians found themselves asking new questions about religion and its place in modern life.

RUS

В начале ХХ века баптисты были самой быстрорастущей неправославной религиозной группой среди русских и украинских христиан. Хезер Колман прослеживает развитие баптистских евангелических общин в период стремительной индустриализации, войны и революции, когда остро встали новые вопросы о религии и ее месте в современной жизни.

After the Armenian genocide of 1915, in which over a million Armenians died, thousands of Armenian-Turks lived and worked in the Turkish state alongside those who had persecuted their communities. Talin Suciyan explores the life experienced by Turkey's Armenian communities as Turkey's great modernisation project of the 20th century gathered pace.Suciyan achieves this through analysis of remarkable new primary material: Turkish state archives, minutes of the Armenian National Assembly, a kaleidoscopic series of personal diaries, memoirs and oral histories, various Armenian periodicals such as newspapers, yearbooks and magazines, as well as statutes and laws which led to the continuing persecution of Armenians.

RUS

После геноцида 1915 года, в ходе которого погибло более миллиона армян, тысячи турецких армян продолжали жить и работать в турецком государстве рядом со своими преследователями. Талин Суджян исследует жизнь армянских общин на фоне набирающего обороты великого проекта турецкой модернизации. В своей работе Суджян обращается к турецким государственным архивам, протоколам Армянского национального собрания, калейдоскопической серии личных дневников, мемуаров и устных историй, армянским периодическим изданиям, а также законам, которые привели к продолжению преследований армян.

The mass migration of East European Jews and their resettlement in cities throughout Europe, the United States, Argentina, the Middle East and Australia in the late 19th and early 20th centuries not only transformed the demographic and cultural centers of world Jewry, it also reshaped Jews' understanding and performance of their diasporic identities. Rebecca Kobrin's study of the dispersal of Jews from one city in Poland—Bialystok—demonstrates how the act of migration set in motion a wide range of transformations that led the migrants to imagine themselves as exiles not only from the mythic Land of Israel but most immediately from their east European homeland. Kobrin explores the organizations, institutions, newspapers, and philanthropies that the Bialystokers created around the world and that reshaped their perceptions of exile and diaspora.

RUS

Массовая миграция восточноевропейских евреев и их расселение в городах Европы, Соединенных Штатов, Аргентины, Ближнего Востока и Австралии в конце XIX и начале XX века не только трансформировали демографические и культурные центры мирового еврейства, но также изменили понимание и евреями своей диаспоральной идентичности. Исследование Ребекки Кобрин, посвященное расселению евреев из одного польского города, Белостока, показывает, как переезд на новое место запускает серию различных трансформаций, в результате которых мигранты начинают видеть себя изгнанниками не только из мифологизированной земли Израиля, но и непосредственно со своей европейской родины.

The Destruction of Jewish Cemeteries in Poland offers a comprehensive examination of the history of Jewish cemeteries in Poland, shedding light on an overlooked aspect of Holocaust history. Beginning with the settlement of Jewish communities in Poland, the book covers the establishment and subsequent destruction of over 1,200 Jewish cemeteries within the country's present borders. Krzysztof Bielawski draws on meticulous research and firsthand experience to explore the complex dynamics behind the destruction, exposing the roles played by various actors. Through a detailed analysis of texts, iconographic sources, and archival materials, the book not only documents the destruction but also seeks to identify the perpetrators, challenging common misconceptions and offering a nuanced perspective on this dark chapter in history.

You may support the Foundation for the Preservation of Jewish Heritage, where the author works, at www.fodz.pl.

This timely book analyses the status of hydrocarbon energy in Russia as both a saleable commodity and as a source of societal and political power. Through empirical studies in domestic and foreign policy contexts, Veli-Pekka Tykkynen explores the development of a hydrocarbon culture in Russia and the impact this has on its politics, identity and approach to climate change and renewable energy.

RUS

Книга «Энергия России: Углеводородная культура и изменение климата» рассказывает о том, как нефть и газ текут через российское общество. В работе исследуется и то, как зависимость от ископаемых источников энергии объясняется и оправдывается в глазах простых россиян и какую роль эти источники играют в политике страны. Хотя современная Россия полностью зависит от нефти и газа, страна имеет все предпосылки, чтобы стать крупной державой в области возобновляемой энергетики.

Like A Bomb Going Off explores the rich and complex history of twentieth-century ballet and the even more complex history of the expressive arts in the Soviet Union through the lens of one of its most relentless renegades, Leonid Yakobson. A tightly focused and fascinating study of Leonid Yakobson’s work, this biography presents its subject through the multiple ideologies of which he was both a product and a critic, offering a view of him as an artist, a citizen, a Jew, and a man of high-minded principle. Yakobson, a contradictory and fascinating artist, challenged censors, staging resistance from within the most public vocabulary of compliance – classical ballet. Ross’s book traces how Yakobson was an artist of contradictions, a modernist who made war on ballet and used unconventional movement while making dances for the leading Soviet companies and Russia’s greatest dancers.

RUS

В своей книге Дженис Росс исследует богатую и сложную историю советского балета сквозь призму творчества одного из главных возмутителей спокойствия, Леонида Якобсона. Якобсон бросал вызов цензорам, преодолевая жесткие эстетические рамки статичного и консервативного советского балета. Он был художником противоречий, модернистом, произведения которого, созданные в мрачные времена, придали новый смысл роли человека танцующего.

During the nineteenth century literate Russians and educated American blacks encountered a dominant Western narrative of world civilization that consigned Slavs and African Americans to the status of unhistoric peoples. In response, generations of Russian and American black intellectuals have asserted eloquent counterclaims for the cultural significance of a collective national "soul" veiled from prejudiced Western eyes. UP FROM BONDAGE is the first study to parallel the evolution of Russian and African American cultural nationalism in literary works and philosophical writings. Each chapter compares influential texts from each tradition at a similar point in the development of national self-consciousness.

RUS

В XIX веке грамотные русские и образованные афроамериканцы столкнулись лицом к лицу с доминирующей западной концепцией мировой цивилизации, которая, казалось, игнорировала их историю. В течение нескольких поколений в русской и афроамериканской интеллектуальной среде формировался ответ, постулирующий культурную значимость коллективной «национальной души», скрытой от предвзятого западного взгляда. Книга Дэйла Петерсона — первое исследование, в котором проводится параллель между эволюцией русского и афроамериканского культурного национализма в литературных произведениях и философских трудах.

In a manuscript in a Russian archive, an anonymous German eyewitness describes what he saw in Moscow during Napoleon's Russian campaign. Who was this nameless memoirist, and what brought him to Moscow in 1812? The search for answers to those questions uncovers a remarkable story of German and Russian life at the dawn of the modern age.Johannes Ambrosius Rosenstrauch (1768-1835), the manuscript's author, was a man always on the move and reinventing himself. He spent half his life in the Holy Roman Empire, and the other half in Russia. A restless wanderer and seeker, but also the progenitor of an influential merchant family, he was a characteristic figure both of the Age of Revolution and of the bourgeois era that followed.Presenting a broad panorama of life in the German lands and Russia from the Old Regime to modernity, this microhistory explores how individual people shape, and are shaped by, the historical forces of their time.Winner, 2023 Reginald Zelnik Book Prize in History, Association for Slavic, East European, and Eurasian Studies

RUS

В рукописи анонимный немецкий очевидец описывает то, что он видел в Москве во время русской кампании Наполеона. Кем был этот мемуарист и что привело его в Москву в 1812 году? Поиск ответов на эти вопросы открывает неизвестные страницы из жизни Германии и России на заре современной эпохи. Автор рукописи, Иоганн Амброзиус Розенштраух (1768–1835), половину своей жизни провел в Священной Римской империи, а другую половину –в России. Неугомонный странники искатель, а также родоначальник влиятельной купеческой семьи, он был характерной фигурой своей эпохи. Демонстрируя широкую панораму жизни на немецких землях и в России, книга Александра Мартина показывает, как отдельные люди формируют свое время и сами и формируются под его воздействием.

The Old Faith and the Russian Land is a historical ethnography that charts the ebbs and flows of ethical practice in a small Russian town over three centuries. The town of Sepych was settled in the late seventeenth century by religious dissenters who fled to the forests of the Urals to escape a world they believed to be in the clutches of the Antichrist. Factions of Old Believers, as these dissenters later came to be known, have maintained a presence in the town ever since. The townspeople of Sepych have also been serfs, free peasants, collective farmers, and, now, shareholders in a post-Soviet cooperative. Douglas Rogers traces connections between the town and some of the major transformations of Russian history, showing how townspeople have responded to a long series of attempts to change them and their communities: tsarist-era efforts to regulate family life and stamp out Old Belief on the Stroganov estates, Soviet collectivization drives and antireligious campaigns, and the marketization, religious revival, and ongoing political transformations of post-Soviet times.

RUS

В книге «Старая вера и русская земля» Дуглас Роджерс прослеживает периоды расцветов и спадов популярности народных практик в небольшом российском городке на протяжении трех столетий. Город Сепыч был заселен в конце XVII века религиозными раскольниками, которые бежали в уральские леса, спасаясь от мира, находившегося, по их мнению, в лапах Антихриста. С тех пор в городе сохранились фракции старообрядцев. Жители Сепыча также были крепостными, свободными крестьянами, колхозниками, а затем и пайщиками постсоветского кооператива. Дуглас Роджерс показывает связь между городом и некоторыми из основных трансформаций российской истории, демонстрируя, как горожане реагировали на длинную череду попыток изменить их самих и их сообщества.

Mind, Mood, and Memory in Multiple Sclerosis is enhanced both by the latest science and by eloquent case histories that illustrate each cognitive and emotional disorder. Feinstein also provides recommendations for evidence-based therapeutic interventions. Written in an immediate, accessible way, this book has a crossover appeal, making it of interest not only to neurologists, psychiatrists, neuropsychiatrists, neuropsychologists, psychologists, occupational therapists, and nurses but also to people with MS and their caregivers, family, and friends.

RUS

Книга Энтони Фейнштейна основана на актуальных научных данных и проиллюстрирована историями больных рассеянным склерозом. Благодаря легкости и доступности изложения, этот текст окажется полезным не только для научных исследователей и медиков, но также и для людей с рассеянным склерозом, их опекунов, родных и близких.

Dostoevsky's Russian chauvinism and anti Semitism have long posed problems for his readers and critics. How could the author of The Brothers Karamazov also be the source of the slurs against Jews in Diary of a Writer? And where is the celebrated Christian humanist in the nationalist outbursts of The Idiot? These enigmas-the coexistence of humanism and hatred, faith and doubt-are linked, Susan McReynolds tells us in Redemption and the Merchant God. Her book analyzes Dostoevsky's novels and Diary to show how the author's anxieties about Christianity can help solve the riddle of his anti Semitism as well as that of his Russian messianism.

RUS

Националистические и антисемитские воззрения Достоевского долгое время создавали проблемы для его читателей и критиков. Как мог автор «Братьев Карамазовых» быть автором оскорблений в адрес евреев в «Дневнике писателя»? Как христианский гуманист мог допустить националистические выпады в романе «Идиот»? По мнению Сюзан Макрейнольдз, на первый взгляд загадочное сосуществование гуманизма и ненависти, веры и сомнения на самом деле закономерно, а корни национализма Достоевского лежат в его тревогах относительно христианства.

Drawing on a decade of experience leading and teaching in college environmental studies programs, Sarah Jaquette Ray has created an “existential tool kit” for the climate generation. Combining insights from psychology, sociology, social movements, mindfulness, and the environmental humanities, Ray explains why and how we need to let go of eco-guilt, resist burnout, and cultivate resilience while advocating for climate justice. A Field Guide to Climate Anxiety is the essential guidebook for the climate generation—and perhaps the rest of us—as we confront the greatest environmental threat of our time.

RUS

Опираясь на десятилетний опыт руководства и преподавания программ по изучению окружающей среды, Сара Джэкетт Рэй создала «экзистенциальный набор инструментов» для поколения, озабоченного будущим нашей планеты Объединив знания из области психологии, социологии и экологических гуманитарных наук, Рэй объясняет, почему и как нам необходимо избавиться от чувства экологической вины и как противостоять выгоранию в нелегкой борьбе за климатическую справедливость.

Polar Shift addresses how to sustain the Arctic's richness, beauty, and local and global value. Its core describes programs specifically created to protect this region: the great inventory of law, policy, and civil society activity targeting sustainability of the region. It presents the Arctic’s environmental health very broadly understood and competing ideas of how it can be maintained or improved with specific recommendations. This is a book about the Arctic's past and how it was envisioned, about its environment, its people, and their cultures.

RUS

Как уберечь богатство и красоту Арктики? В своей книге Джозеф Ди Менто старается дать развернутый ответ на этот и многие другие вопросы Автор описывает нынешнее экологическое положение региона, а также конкурирующие идеи о том, как его можно сохранить Это исследование — о прошлом, будущем и настоящем далекого Севера, о его природе, людях и их культурах.

Drawing upon theories on the novel in Bakhtin's Dialogic Imagination, this book examines Nuevo Romanticismo through the lens of Russo-Soviet littérature engagée. The term Nuevo Romanticismo originated in José Díaz Fernández's eponymous essay and has been applied to a group of writers who exemplified a rehumanization of the field of Spanish cultural production. In contrast with the dehumanized tendencies noted by Ortega y Gasset, writers César Arconada, Ramón J. Sender, and Lusia Carnés combined avant-garde aesthetics and a deep preoccupation with the human condition, creating a model of politically engaged art in part through transcultural dialogues with Russian literary models. This study explores the deep connection between Spanish and Russian narratives immediately before and during the Second Republic, as well as themes as relevant today as nearly a century ago: the ethics of war, the new woman, and responses to machine culture in the modern age. Lynn C. Purkey is an Associate Professor of Spanish at the University of Tennessee at Chattanooga.

RUS

Термин Nuevo Romanticismo («новый романтизм») возник в одноименном эссе Хосе Диаса Фернандеса как обозначение группы писателей, ставшей рупором регуманизации в испанской культуре. Опираясь на теорию романа, представленную в работах Бахтина, Линн Пёрки рассматривает Nuevo Romanticismo сквозь призму русской и советской литературы. В противовес дегуманизированным тенденциям, отмеченным Ортегой-и-Гассетом в испанской литературе, писатели Сесар Арконада, Рамон Х. Сендер и Лусия Карнес соединили в своих текстах авангардную эстетику и сосредоточенность на человеке, создав модель политически ангажированного искусства — отчасти благодаря транскультурному диалогу с русскими литературными текстами. В книге исследуется глубокая связь между испанскими и русскими нарративами, созданными непосредственно до и во время Второй республики, а также неизменно актуальные для обеих культур в последнее столетие темы: этика войны, феминизм, растущая механизация цивилизации.

In the seventeenth century, the Dutch built an Atlantic empire that stretched from the Caribbean to the African Gold Coast and from present-day New York to Brazil. This empire was forged on the battlefields and the high seas, as Dutch armies and fleets extended the decades-old independence war against Spain across the ocean. Dutch transatlantic fleets, armies, and colonies included numerous foreigners, largely drawn from countries in northwestern Europe. Nor would the Dutch have been able to achieve military victories without the native alliances they carefully cultivated. Indeed, the Dutch Atlantic was quintessentially inter-imperial, multinational, and multiracial. At the same time, it was an empire designed to benefit the Dutch Republic.

RUS

В XVII веке голландцы построили атлантическую империю, которая простиралась от Карибского моря до африканского Золотого Берега и от нынешнего Нью-Йорка до Бразилии. Империя формировалась на полях сражений и в открытом море, по мере того как голландские армия и флот вели затянувшуюся на десятилетия войну за независимость по всему океану. Голландские трансатлантический флот, армии и колонии включали множество иностранцев, в основном выходцев из стран северо-западной Европы. По сути, голландская Атлантика была межимперской, мультинациональной и мультирасовой.

This book emphasizes the centrality of nationhood to Thomas Jefferson's thought and politics, envisioning Jefferson as a cultural nationalist whose political project sought the alignment of the American state system with the will and character of the nation. He appears in the book as the essential narrator of what he once called the “American Story”: as the historian, the sociologist, and the ethnographer; the political theorist of the nation; the most successful practitioner of its politics; and its most enthusiastic champion.

RUS

В своей книге Брайан Стил подчеркивает центральную роль понятия «нация» в идеях и политике Томаса Джефферсона. Джефферсон описывается как создатель национальной политической культуры, чей политический проект был направлен на то, чтобы привести американскую государственную систему в соответствие с волей и характером нации. В книге Джефферсон показан как создатель нарратива американской истории, а также социологом, этнографом и историком; предстает он и как политический теоретик и практик.

Jewish Partisans of the Soviet Union is a classic compilation of original Russian and Jewish sources on the anti-Nazi resistance in Eastern Europe. It is rooted in decades of research motivated by a desire to set the record straight on Jewish participation in resistance movements, a phenomenon often overlooked when not actively concealed. As the son of Jewish partisans in Nazi-occupied Eastern Europe, Jack Porter presents here the result of his decades-long research: first-hand accounts and interviews with survivors and partisans, as well as some of their original work, and a seminal English translation of Partisan Brotherhood, a historical document gathered by Russian-Jewish intellectuals in 1948 at the height of anti-Semitic hysteria, written mainly by non-Jewish Soviet partisan commanders recounting the deeds of the Jewish fighters in their units.

RUS

В основе этой книги лежат десятилетия исследований, вызванных к жизни желанием внести ясность в вопрос об участии евреев в партизанском движении. Будучи сыном еврейских партизан, Джек Портер собрал в своем исследовании рассказы из первых рук, интервью с выжившими и с партизанами, а также мемуарные публикации и выдержки из «Партизанской дружбы» — исторического документа, составленного российско-еврейской интеллигенцией в 1948 году в разгар антисемитской истерии и написанного в основном нееврейскими советскими партизанскими командирами.

This intellectual biography of Lev Shternberg (1861–1927) illuminates the development of professional anthropology in late imperial and early Soviet Russia. Shortly after the formation of the Soviet Union the government initiated a detailed ethnographic survey of the country’s peoples. Lev Shternberg, who as a political exile during the late tsarist period had conducted ethnographic research in northeastern Siberia, was one of the anthropologists who directed this survey and consequently played a major role in influencing the professionalization of anthropology in the Soviet Union.

But Shternberg was much more than a government anthropologist. Under the new regime he continued his work as the senior curator of the St. Petersburg Museum of Anthropology and Ethnography, which began in the early 1900s. In the last decade of his life Shternberg also played a leading role in establishing a new Soviet school of cultural anthropology and in training a cohort of professional anthropologists. True to the ideals of his youth, he also continued an active involvement in the intellectual life of the Jewish community, even though the new regime was making it increasingly difficult.

This in-depth biography explores the scholarly and political aspects of Shternberg’s life and how they influenced each other. It also places his career in both national and international perspectives, showing the context in which he lived and worked and revealing the important developments in Russian anthropology during these tumultuous years.

RUS

Интеллектуальная биография Льва Николаевича Штернберга (1861–1927) освещает развитие антропологии в позднеимперской и раннесоветской России. Вскоре после образования Советского Союза правительство приступило к детальному этнографическому изучению народов страны. Одним из руководителей этого исследования стал Лев Штернберг: ему, этнографу и антропологу с богатым опытом, ранее изучавшему народности Северо-Восточной Сибири во время ссылки на Сахалин и в более отдаленные местности, предстояло сыграть большую роль в становлении профессиональной антропологии в СССР.

How did pre-modern scholars conceive of contagion and the transmissibility of disease in general? Infectious Ideas answers this question by looking carefully at both Muslim and Christian scholarship in Medieval and Early Modern Iberia and North Africa. Recent scholarship has focused extensively on how the laboratory revolution of the nineteenth century changed the understanding of disease in Western Europe. I argue that many previous discussions of both pre-modern conceptions of contagion and disease have been distorted by anachronistic pre-conceptions rooted in the nineteenth century science of bacteriology. In order to truly understand the nature of contagion and contagious diseases in the scholarship of Muslims and Christians in Medieval Iberia, we need to explore the discourses that defined and debated the nature of contagion.

RUS

Как религиозные общины реагировали на эпидемические заболевания и осмысляли их? Чтобы ответить на этот вопрос, историк Джастин Стернз рассматривает представления о заразных болезнях, бытовавшее в мусульманских и христианских общинах, уделяя особое внимание Пиренейскому полуострову в период после Черной смерти. Стернз показывает, что мусульманские ученые не отвергали концепцию инфекции, как утверждает большинство исследователей, а творчески и рационально пытались ее понять; а христианские ученые использовали метафору заразы для определения правильного и безопасного взаимодействия с еретиками, иудеями и мусульманами.

A wide-ranging and original introduction to the Anthropocene (the Age of Humanity) that offers fresh, theoretical insights bridging the sciences and the humanities. Using history, art, literature, religion, philosophy, ethics, and justice as the focal points, Merchant traces key figures and developments in the humanities throughout the Anthropocene era and explores how these disciplines might influence sustainability in the next century. Wide-ranging and accessible, this book from an eminent scholar in environmental history and philosophy argues for replacing the Age of the Anthropocene with a new Age of Sustainability.

RUS

Могут ли история, искусство, литература, религия, философия, этика и правосудие повлиять на экологическую устойчивость в следующем столетии? Задаваясь этим вопросом, Кэролин Мёрчант исследует взаимодействие традиционных областей человеческой мысли и экологии. Ее масштабная и доступная книга позволяет увидеть неизбежность смены эпохи антропоцена новой эпохой устойчивого развития.

This is the first book-length study of masculinity in Imperial Russia. By looking at official and unofficial life at universities across the Russian empire, this project offers a picture of the complex processes through which gender ideologies were forged and negotiated in the Nineteenth Century. Masculinity, Autocracy and the Russian University, 1804-1863 demonstrates how gender was critical to political life in a European monarchy.

RUS

Рассматривая официальную и неофициальную жизнь университетов Российской империи, Ребекка Фридман показывает картину сложных процессов, в ходе которых формировались и обсуждались гендерные идеологии в XIX веке. Книга «Маскулинность, самодержавие и российский университет. 1804–1863» демонстрирует, насколько эти аспекты были важны для политической жизни европейской монархии.

RUS: Еврейское коммунистическое движение в период с 1920-х по 1950-е годы играло важную роль в политике еврейских общин в таких американских городах, как Бостон, Чикаго, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Филадельфия. Опираясь на книги, газеты, периодические издания, памфлеты и другие материалы на идише, Генри Сребрник рассказывает о той идеологической и материальной поддержке, которую Еврейской автономной области Биробиджана оказывали две американские организации — Организация еврейской колонизации в России и Американский Биробиджанский комитет.

RUS: Книга Эндрю Колина демонстрирует, что корни разрушения человеком природы напрямую связаны с происхождением капитализма – социальной системы, в которой воспроизводство капитала в глобальном масштабе разрушительно для окружающей среды. Автор начинает с философского анализа роли, которую разум и страсть играют в социальных системах, а затем прослеживает экологические последствия стимулируемой ими деятельности. Колин утверждает, что перед современными государствами стоит глобальная задача – разработать жизнеутверждающую политику, которая функционировала бы как альтернатива глобальному опустошению.